|
... С Федей Патроновым (Дмитрием Кокиным), 2002г.
версия для печати
Корр.: Дмитрий, мы сейчас вступаем в зиму, время, когда все живое умирает, включая творчество и душу. Как ты себя чувствуешь на пороге зимы? Каковы твои мысли?
Мыслей много и достаточно разноплановых. Душа зимой не умирает, она живет постоянно, верней, существует. Жалко, что умирает природа, но зато все сменяется чем-то новым, красивым, и это новое как раз воодушевляет на новое творчество.
Корр.: Рок в Казани делится на верхушку-«элиту» и андерграунд?
Скорее, никакой иерархии нет, но рок делится на снобов и более простых людей, тех, которые проще ко всему относятся, а снобы, наоборот, все усложняют.
Корр.: Снобизм – искусственен, он порожден самими музыкантами, либо организаторами или журналистами, которые любят раздувать факты?
Скорее, это происходит по нескольким причинам. Первая – воспитание, как тебя мама с папой воспитали, вторая – дурацкая болезнь, звездная, когда человек чего-то добивается и от этого становится хуже, еще если кто-то зарабатывает деньги, возникает «ячество».
Корр.: Сейчас очень сложно пробиться наверх. Не боишься ли ты, что ты пишешь свои песни для узкого круга людей или вообще в стол?
Раньше хотелось больше славы, больше популярности. Теперь хочется, чтобы больше людей послушало. То, что мы не наверху, меня, в принципе, не волнует, когда-нибудь будем. А пишу я потому, что хочется писать. Мне кажется, что в моих песнях есть что-то доброе, светлое, то, что нужно людям.
Корр.: Чего не хватает этому городу для того, чтоб люди слушали казанский рок?
Мне кажется, что в людях должно быть желание обогащаться. Многие приходят, прыгают, но не слушают. Если в людях возникнет такое желание, они будут относиться не только к творчеству других людей, но и к самим себе, более уважительно. Когда человек стоит на сцене, он обращается к публике с открытой душой, а публика может его и послать.
Корр.: Откуда ты берешь образы для своих песен?
Очень много песен, целиком автобиографичных, что-то преувеличиваешь, что-то приуменьшаешь или приукрашиваешь, а так все образы из жизни, из той информации, которую получаешь из СМИ, просто от людей, друзей.
Корр.: Скажи, как ты относишься к политике?
Я, скорее, аполитичный человек. Но есть такое понятие, как сопереживающий. Я – сопереживающий.
Корр.: Ты пережил факт крушения нашей страны, когда в одночасье рухнула Советская власть, в достаточно молодых годах. Ты, как рожденный еще в то время, бывший октябренком, кем себя ощущаешь? Советский человек – это человек общества, а российский – больше человек природы. К кому ты можешь себя отнести?
Я больше социальный человек. В принципе, что есть человек без социума? Есть дерево, которое стоит себе, вырабатывает кислород, так и люди ходят сами по себе, не обращая друг на друга никакого внимания. Люди должны быть социальными, обобщенными, сплоченными. Я жалею не сам Советский Союз, а то, что люди что-то потеряли с его развалом.
Корр.: То есть можно было не разваливать?
Нет, можно было оставить себе что-то хорошее.
Корр.: На нашем поколении, не будем лукавить, поставлено клеймо. А в том поколении, что было до нас, есть ли люди, которые стали для тебя «опорой»?
Из рок-музыкантов это Виктор Цой, Юрий Шевчук, немного Кинчев и Солженицын.
Корр.: Сейчас по всей России идет погоня за СКА. Я не призываю ставить себя в какие-то рамки, но определяешь ли ты себя в какой-то жанровой позиции?
Определить себя не получится, потому что есть много разноплановых песен. Я больше основываюсь на своих текстах, согласно текстам я сочиняю музыку, но нет определенного стиля, я просто играю то, что исходит изнутри. А уж каким это словом называется, я не задумываюсь.
Корр.: Все-таки, когда есть группа, есть и групповое творчество. Расскажи, пожалуйста, о своей группе. Ваше общение – это только репетиции, или еще и сопереживание?
Начну с начала. Все мы учились, а кто-то и сейчас продолжает учиться в Казанском авиационном техникуме. Был такой человек Игорь Володин, по прозвищу Пинцет, он оказал нам добрую услугу – собрал нас всех. Потом мы сдружились, сплотились, поскольку коллективное творчество очень сплачивает. Потом это переросло именно в дружбу, нежели в просто совместное творчество. Даже теперь, с уходом из КАТа некоторых людей, например, басиста, барабанщика, все осталось по-прежнему. Мы встречаемся помимо репетиций, разговариваем, обсуждаем не только тексты, но вообще отношение к чему-либо, к той же политике. Мы сопереживаем, болеем друг за друга, а когда у кого-то что-то не получается, я сам переживаю за друзей. Я очень рад, что это между нами осталось. Если посмотреть на некоторые другие группы, у них отношения, как на работе. У нас такого нет и, надеюсь, не будет.
Корр.: Твои планы на будущее – планы твоей группы, твои лично, чего бы тебе хотелось?
Мы попробуем организовать концерт в Йошкар-Оле и в Марий Эл, в Красногорском, на родине баяниста и соло-гитариста. А если в общем, то продолжать делать то, что делаем. Внутренних сил бросить это нет.
Корр.: Я слышал, вы получили очень хорошие отклики после фестиваля «Равноденствие». А у тебя нет желания податься в Питер или выступить где-нибудь в Москве?
Желание-то есть, но кому мы там нужны? И я не совсем хорошо отношусь к этим откликам, потому что они немного необъективны. Просто мы играли жесткую программу, народ колбасило, и, наверное, тот же Леша Тихонов посмотрел на народ и подумал, ага, люди колбасятся, значит, все хорошо. Я думаю, отклики появились только из-за этого.
Корр.: Расскажи об альбомах.
Материала очень много, и он меняется с такой частотой, что мы просто не успеваем все делать. Потом нет возможности записывать альбом нормально. Есть старые наработки. Первый студийный альбом, который у нас выйдет, будет называться «Черное время», в него войдут старые композиции, которые были написаны до 1999 года. Еще хотелось бы записать акустический альбом, который будет называться «Души на фронт».
Корр.: Принято считать, что все держится на трех китах. Культурные деятели рока говорят, что рок-музыка держится на словах, музыке и действии. А что есть киты твоего мировоззрения? Может быть, любовь, ненависть, сопереживание?
Скорей всего, Бог, я и внутренний мир.
Корр.: А духовность?
Я считаю, что первым должно быть добро.
Корр.: Добро несущее или добро разрушающее?
И несущее, и разрушающее, всего должно быть в меру, все должно быть гармонично. Второе – это желание делать добро. И третье – это силы, возможности.
Корр.: Ты упомянул о Боге. Ты верующий человек?
Я верующий, но не крещеный. Я верую в то, что есть что-то такое, что если даже не управляет, то присутствует, наблюдает, может, даже пытается что-то сделать к лучшему.
Корр.: Твое самое яркое впечатление из детства, юношества, того времени, когда ты понял, что мир устроен не так, как бы тебе хотелось.
Впечатлений много, а самое яркое – мы в детстве играли в войнушку, почему-то злые постоянно побеждали. Хотелось с этим как-то бороться. А второе – меня мама как-то послала за молоком, мне было лет 7-10. И то ли я потерял сколько-то денег, то ли мама неправильно дала, и мне не хватило трех или четырех копеек. Я сказал продавщице, что живу в соседнем доме, попросил дать мне молоко, сказал, что прибегу и отдам деньги, но она так сурово к этому отнеслась, и на тот момент было слишком много зла.
Корр.: Ты считаешь, что мир больше злой, чем добрый?
Да. Это видно из отношения людей к другим людям.
Корр.: Своей музыкой ты хочешь доказать или показать, что добро все-таки присутствует, или же хочешь показать, что мир злой?
Скорее даже не доказать, что добро присутствует, а сплотить народ. Ты слушаешь то же, что и я, и это сплачивает.
Корр.: Есть такое мнение, что купил кассету, послушал ее и вроде все хорошо. А что для тебя более веско – сходить на концерт и послушать музыку или же просто купить кассету и слушать ее дома?
Я думаю, что нужно впитывать в себя информацию из двух потоков и, основываясь на своем восприятии, выносить для себя что-то третье.
Корр.: А тебе ближе ходить на концерты или слушать музыку дома?
Скорее, ходить на концерты. Живая музыка и присутствие музыканта дают возможность понять что-то по-другому.
Корр.: Сейчас в рок-группах принято обзаводиться менеджерами, директорами и т.д. В вашей группе как с этими вакансиями?
Со своей стороны я стараюсь сделать все хитрей. Я надеюсь, что не придется обзаводиться этими людьми, потому что зачем мне кто-то, если я могу сделать это сам? Но хитрость в том, что я сам этим не занимаюсь, этим занимаются баянист и барабанщик, и те, кто может поучаствовать, друзья со стороны, все сваливаю на них.
Корр.: У тебя в руках два ключа – поэзия и музыка. Жизнь многолика, и если вдруг придется менять состав, как ты к этому отнесешься? Это будет считаться распадом группы или просто сменой колес?
Это будет считаться распадом, потому что группа основана не на чьих-то умениях, а на общем деле, на дружбе. А колес две штуки – я и все остальные. И мы пытаемся ехать в одной колее.
Корр.: Что бы ты пожелал слушателям и музыкантам?
Бороться и искать, найти и не сдаваться. Найти именно себя, себя в жизни, себя в музыке, себя в творчестве и бороться.
Владимир Троицкий
|
